Злая собака
Злая собака
Ю.Яковлев
С тех пор, как я себя помню, меня все время терзала мысль о собаке.О своей собаке. Я придумывал ей клички, заставлял выполнять команды.
И в воображении рисовал картины, как пёс кусает моего личного врага Тольку.
Всё это были мечты. Дома говорили уклончиво:
- Да, конечно... Собака – Друг человека. Но это же в доме всегда шерсти не оберёшься.
Сердце моё ныло от любви к моей пока несуществующей собаке. Для меня всё было решено: только он, Джульбарс. Случай помог мне одержать победу над домашними. Как-то в кино я случайно познакомился с Геркой Пологовым. Отец у него был лётчик, и они жили у самого аэродрома. Когда мы вошли в комнату, я остановился поражённый. У стены на старой шинели лежала громадная овчарка, а с её хвостом свирепо играли два круглых толстых щенка, давясь шерстью и рыча друг на друга. Герка посмотрел на меня и всё понял.
- Гризли, ко мне, - скомандовал он, и овчарка послушно встала, подошла, ткнулась носом в его руку, а затем очень внимательно обнюхала мои ботинки.
– Свой, свой, - повторил несколько раз Герка, с гордостью поглядывая на меня.
- Ну, хватит, раздевайтесь, - сказала его мать. – А если твой товарищ так уж любит собак, то подари ему щенка.
Когда два часа спустя я уходил от Герки, у меня под пальто копошился щенок, царапал мне когтями бок и, надо полагать, никак не мог сообразить, где он очутился. Ещё по дороге к дому я называл его Джульбарсом, давая ему понять, что он попал в строгие руки. До этого я прочитал много книг о собаках. В них утверждалось, что с собакой нельзя сюсюкать, еже-ли вы, разумеется, не собираетесь вырастить блюдолиза и подхалима, который будет любому встречному вилять хвостом. Мне не нужен был блюдолиз, вертящий хвостом перед всяким встречным. Мне хотелось иметь верного и преданного пса. Но про себя я называл его Джуленькой и даже незаметно несколько раз прижался губами к его теплой голове.
Но откуда же было щенку знать о моих честолюбивых замыслах? Он попал в непривычную обстановку, где иначе пахло и не было тёплой овчарки-мамы. И он заскулил, сперва потихоньку, а потом всё громче. Он бегал по комнате и повизгивал, тыкаясь во все углы, пытаясь найти утраченный дом. И не находил.
Я налил в блюдце молока, накрошил хлеба. Он даже не понюхал еду.
На другой день мы с Витькой Левитиным, моим другом, прямо из школы прибежали ко мне. Джульбарс тихо лежал на коврике у кровати. Он смотрел грустными глазами. И тут мы с Витькой разглядели его по-настоящему. Это был крупный щенок темно-рыжей масти, с черной спиной и такой же полосой на морде. Уши у него наполовину свисали, а передние лапы были толстые.
- Здоровый лабахтан будет, - сказал Витка, поглаживая Джульбарса по шее. Но я ревниво отобрал у него щенка.
– Знаешь, собака должна знать одного хозяина.
- Так он же еще не собака, - ответил Витка и опять потянулся к щенку.
Мы возились с ним до самого вечера, забыв про уроки и кино, в которое собирались сходить.
Вскоре в школе я получил подряд пять троек. На уроках я обдумывал новый приём дрессировки и, конечно же, ничего из объяснений преподавателей не слышал. А дома сразу забирал Джулю и начинал его учить. Щенок рос невероятно быстро. Но и ел он, я вам скажу! У него появилась своя эмалированная миска внушительных размеров. И он съедал её содержимое без остатка. Живот у него раздувался, он стано-вился ленивым, ложился в угол, сонно поглядывая на всех.
На дворе потеплело, и мы забавлялись со щенком как могли. Любимой его игрой стала «Догони-ка!». Мы поочерёдно злили его, таскали за уши, шлёпали по морде, а потом убегали. Он с рычаньем гнался, хватал за штанину, теребил её изо всех сил. Мы жалобными голосами просили у него пощады, а попутно приучали к командам.
Надо сказать, что он очень быстро усваивал все команды. Садился, ложился, давал попеременно обе лапы. Вот только не есть без команды мы не смогли его обучить. У миски он становился таким свирепым, что, когда его окликали, рычал прямо в суп, пуская носом пузыри и злобно на нас поглядывая. Мы делали коварные лица, тянулись к нему растопыренными руками и громко, противными голосами звали – Маруся, Маруся.... Он отрывался от еды, злобно рычал, морщил в оскале нос, показывая белые острые зубы. Нас это забавляло. А в последствие эти забавы с собакой принесли много огорчений и неприятностей. Имя Маруся он так и мог терпеть всю свою жизнь.
Надо было развивать у него мускулатуру и костяк. Так рекомендовали все собачники. Для этой цели требовались тренировки и костная мука.С тренировками дело обстояло легко. Я привязывал к палке старую галошу, и пес прыгал за ней как полоумный. За час мы с Витькой выматывали Джульбарса этой галошей до изнеможения. Он уже ходить не мог, ложился от усталости, но, когда подносили палку с галошей, все же прыгал.
- Нет, все-таки пес будет отличный, - солидно произнес как-то я. - Глянь, какие у него лапы?
Лапы были действительно замечательные: толстые, переходящие в широкую, выпуклую грудь.
Мы с трудом достали костной муки и пытались её к ежедневному Джулькиному супу. Не знаю, что он обо всем этом думал, но суп с мукой не ел. Джульбарс соглашался есть муку только в том случае, если ею посыпался кусок колбасы. И при этом гадливо жмурился.
- Что же, по твоему, Белый Клык тоже вырос на костной муке? – спросил меня однажды Витька. - Пес сам знает, что ему есть. Ему природный инстинкт подскажет.
Когда Джульбарсу исполнилось полгода, он открыл для себя, что его боятся. К этому времени он превратился в крупную собаку с широким загривком и тяжёлой челюстью. Уши у него стояли, как вырезанные. На него оглядыва-лись прохожие во время прогулок, и это льстило моему самолюбию.
Однажды в наш двор забрел соседский мальчишка с палкой в руках. Джульбарс, считая, что тот пришёл поиграть, бросился к нему. Мальчишка испугался, ринулся к воротам. Это было для Джули обычным продолжением игры. Он в два прыжка догнал его и, повинуясь инстинкту, впился зубами в ногу. Мальчишка вылетел за ворота и поднял дикий крик. Джульбарс испугался, оглядывался на нас. Мы с Витькой быстренько увели его домой. Первый испуг прошёл. Джульбарс показал себя настоящей сторожевой собакой. Так мы считали. И дали ему бутерброд с маслом.
Отец выслушал мой рассказ, хмуро сказал:
- Ещё не то будет. Сделаете из него мерзавца, - он кивнул в сторону Джульбарса, - а сами в стороне останетесь.
Тогда я не понял этих слов. Зато часто вспоминал их позже, когда уже ничего нельзя было поправить, и во всём нашем квартале Джульбарс внушал даже взрослым ужас не меньший, чем знаменитая собака Баскервилей. Им уже пугали маленьких детей, и, когда Джульбарса выводили, теперь уже на парфорсе, гулять, улица пустела. Но все это было позже, а пока Джульбарс казался воплощением доброты и весё-лости. Тренировки с галошей пошли ему явно на пользу. Рос он как на дрожжах. И ел тоже много. Боль-ше всего он обожал игры во дворе. Иногда мы с Витькой брали его на городской пляж. Привыкнув к квартире и узкому двору, он вначале был ошеломлён сверкающим песком пляжа, но в воду бросился сразу же, без всяких нажимов с нашей стороны. И поплыл.
- Хороший признак? – скрывая гордость, равнодушно спросил я Витьку. На что Витька кивнул головой. Джульбарсу пошёл второй год, и он стал полноправным членом нашей семьи. Все вместе мы его ужасно быстро испортили. Весёлый, добродушный пёс на глазах превращался в наглеца и хама, умевшего при надобности подольститься и тут же, получив своё, равнодушно удалиться, даже не оборачиваясь на свою кличку. Ели мы всегда на кухне, она бы-ла достаточно просторной. Джульбарс непременно сидел у стола, разинув пасть и дыша прямо на тарелки. Когда его пытались прогонять, он захлопывал пасть и требоваельно клал тяжёлую лапу на колени кому-нибудь из блисидящих. На него кричали, но он усвоил уже давно, ещё со щенячьих времён, что это не серьезно и своё он всё равно получит. И, действительно, после всяких дурацких слов, вроде: «Нехорошая бабака», ему бросали лакомый кусочек со стола.
А поскольку между нами в семье шла тайная борьба за его внимание, то он получал от всех.
Пёс в минуты кормёжки не желал признавать никого и дико рычал, поднимая дыбом шерсть на затылке при всяком обращении к нему. Отцу он однажды прокусил новую туфлю только за то, что, проходя мимо, тот легонько тронул его ногой. Попало ему тогда прилично, но дурной характер исправить было уже невозможно.
Потом я стал понимать, что щенок – это сырое тесто, из него по желанию можно сделать друга или ковар-ного подлеца, всё зависит от воспитания, но тогда мы разве задумывались над этим?
И вот пёс торчал у стола, клянча еду, хотя его всегда кормили раньше нас. Получив от кого-нибудь лакомый кусочек, он переходил к следующему. Со вздохом я тоже давал ему кусочек хлеба или колбасы. Проглотив очередную подачку, Джульбарс легковерно менял объект. И так до конца завтрака. То же са-мое происходило и в обед. Но больше всего он любил вечера, когда у нас собирались гости. Его закрывали в ванной комнате, а шум в прихожей говорил его опытному уху, что сегодня ему перепадёт немало деликатесов со стола. Вечером гости приходили в игривое настроение. Им хотелось каких-то острых ощущений. И вот в такие минуты кто-либо обязательно спрашивал:
- Ну, как там ваш людоед?
Гости испытывали перед мрачной репутацией нашей собаки непонятное благоговение и обязательно желали взглянуть на неё, а если можно, то и дотронуться, хотя бы слегка. В ожидании, когда откроется дверь его временной темницы, Джульбарс повизгивал. И вот эта минута наступала. Он стремглав вылетал в зал во всём своём великолепии. Грузный не по возрасту, с массивной челюстью, темно-рыжий, с чёрной полосой по спине и морде, сверкающими глазами. Стол, уставленный всевозможными блюдами с заманчивыми запахами, будоражил его до беспредельности. Подлетев к ближайшей «жертве», он клал на коле-ни лапу, а иногда и морду, кося от возбуждения глазами по тарелкам. Получив дань в виде куска ветчины или чего-нибудь другого, он повторял приём, пока не наедался до отвала. В эти минуты он позволял даже дотрагиваться до себя, но только слегка.
Больше всего на свете Джульбарс ненавидел кошек. Даже не знаю, откуда у него появилась эта злость к ним. Едва увидев кошку на улице, он прихо-дил в такую ярость, что с трудом удавалось удержать его на поводке. Как-то мама принесла котёнка. Ей подарили его, сказав, что это от персидской кошки. Я в этом не разбираюсь, по-моему это был самый обыкновенный котёнок. Не знал , конечно, и Джульбарс о необыкновенной родословной этого нового пришельца. И потому в первый же день, когда котёнок потянулся носом к абсолютно пустой собачьей чашке, не обращая никакого внимания на лежащего рядом Джульбарса, пёс, даже не поднимаясь,просто сделал хватательное движение и сухо щёлкнул челюстями.
Витька теперь боялся мою собаку и, когда приходил, просил закрыть Джульбарса в ванной. Он уже не говорил: «Хороший лабахтан» - в ответ на мои рассказы о новых проделках Джульбарса. Он только пожи-мал плечами и однообразно повторял теперь другую фразу:
- Он у тебя свихнулся. Чокнутая собака.
Это за то, что я с ним откровенничал, как со старым другом, чего не делал с другими. Но я-то знал и иного Джульбарса, доброго, покорного, ласкового. Правда, таким он чаще всего был после еды или перед прогулкой, но всё ж таки. Меня всегда удивляло, как быстро он усваивал человеческие привычки. Он любил сахар, конфеты, особенно шоколадные, но обязательно выплёвывал обёрточную бумажку. А когда ел арбуз, то оставлял на полу корку и семечки. И его ведь этому никто не учил.
Летом мы с Витькой уехали в спортивный лагерь на два месяца. И я очень скучал по моему Джульбарсу, хотя последнее время он постоянно бывал мрачным, лежал на кухне, вытянув голову прямо на полу, смотрел в одну точку темно-коричневыми глазами. Такие минуты находили на него всё чаще и чаще. Наверное, он томился, ему нужно было своё собачье общество. Вспоминая его, я мысленно вел его на реку. Представлял, как он будет бегать после этих двух месяцев плена, потому что без меня его ограничивали пятиминутной прогулкой по улице. На вокзале я сел в троллейбус и через четыре остановки был уже на знакомом углу. Мне открыла бабушка, и я, коротко поздоровавшись, вбежал в комнату. В доме было тихо, Джульбарса я нигде не увидел.
Я вопросительно посмотрел на бабушку:
- А где?.. Но она внезапно всхлипнула и молча, с каким-то ожесточением стала вытирать фартуком глаза. Уже позже я узнал всё. Бабушка гуляла с Джульбарсом, когда мимо проходила весёлая компания.
- Смотри, какая псина, - добродушно сказал один из мужчин и протянул к нему руку.
Этого оказалось достаточно, чтобы Джульбарс сбил с ног бабушку и бросился. Он сильно искусал этого человека.
А потом к дому подъехала будка. Та самая, в которую сажают пойманных бездомных собак...
У меня и сейчас ещё висит на ручке двери ошейник Джульбарса с сыромятным поводком, на котором мы когда-то с Витькой водили его на пляж.
Дневник собаки
Когда-то я была еще щенком, Родима сердцу как кусочек счастья, Друзьями стали мы с тобой вдвоем, Преодолеть могли мы все ненастья. И не смотря на шалости мои, Ты называл меня своей забавной крошкой, А иногда и пальцем мне грозил, Хоть и шалила я совсем немножко. А помнишь долгие, таинственные ночи, Когда делился ты секретами со
Рассказы о собаках детям
Сторожевой пес Глубокой осенью я отдыхал на Волге под Саратовом. На соседней базе отдыха жила беспривязно огромная овчарка. Каждое утро она прибегала к домику, в котором я жил, чтобы получить от меня «завтрак». Она знала, что у меня всегда найдется для нее корм. Однажды вечером я шел мимо базы, где жила эта овчарка, и увидел, что
Надёжный друг
Е. Хоринская Снега сыпучие вокруг, Буран следы занёс… Но друг со мной, мой верный друг, - Хороший умный пёс. Не раз меня в беде он спас, Он выручал ребят… Пускай его зовут Джульбарс, Иль Джери, иль Пират. Он всюду выследит врага, Он друга защитит. Кругом снега, метёт пурга И Дед Мороз сердит. Пусть ночь темна и спит луна, Шумит
Осторожно, злая собака
Автор: К. Журавлев Висит на заборе табличка такая:"Внимание! Очень большая и злая Собака здесь сад день и ночь охраняет. Не лезьте, иначе она растерзает." И каждый, кто этy табличкy читает, Уже не полезет, ведь он понимает: Наброситься может собака большая, Облает, штаны разорвет, искyсает... В садy за калиткой, и в
Немецкая овчарка Джульбарс
Немецкая овчарка Джульбарс – участник Великой Отечественной войны. Служил в 14-ой штурмовой инженерно-саперной бригаде. Единственная собака, награжденная медалью «За боевые заслуги». Благодаря его отличному чутью было разминировано 7468 мин и более 150 снарядов на территории Чехословакии, Австрии, Румынии и Венгрии (с сентября
