«Собачья натура»

1905 год. Призрак коммунизма, бродивший по Европе, уже начинает свою кровавую материализацию в России, Чопорная Великобритания уже повидала всех вождей мирового пролетариата от Маркса до Ильича. Последние кадры Викторианской эпохи: дети и собаки всегда умиляли англичан.

1890 год. По тем временам -чудо дрессировки. Джентльмен явно доволен всем: и собой, и собакой.

Лошадям повезло больше. Оно и понятно, «полцарства за коня» сколько раз отдавали. К тому же, в доавтомобильные времена хороший скакун совмещал в себе и животное-любимца и дорогой лимузин с чисто техническими характеристиками. Недаром даже направление в живописи такое существовало - целые объединения художников писали исключительно лошадей (в России более всего прославились замечательные полотна Сверчкова, которые в великом множестве представлены в музее коневодства). Мне не удалось найти обширных сведений о выдающихся художниках XIX веке, писавших исключительно собак.  А вот что касается фотомастеров, тут кое-какие материалы история сохранила.

Еще целых десять лет до конца века. Несмотря на кажущуюся простоту камер тех лет, сам процесс требовал определенных навыков и недетского опыта.

Прославленный пионер фотографии Луи Дагер собаками особенно не интересовался, к тому же, как мы уже знаем, снимать животных на заре фотоэпохи было крайне затруднительно по причине довольно больших выдержек при экспозиции (от получаса до нескольких секунд). Поэтому на многих снимках мы видим четкие изображения людей и смазанные силуэты собачек у них на руках. Вертлявым животным в необычной обстановке студии, да еще при посторонних людях застыть на 10-15 секунд было значительно труднее, чем их хозяевам. К тому же, сам мэтр - Дагер печатал снимки в единственном экземпляре, поэтому немногое из его обширного наследия дошло до нас. До сих пор на «блошиных рынках» Европы продолжают всплывать уникальные дагеротипы 30-40-х годов XIX века.
Новую эру открыл Уильям Генри Фокс Тальбот, ученый, достойный более подробного упоминания. Этот выпускник Кембриджского университета оставил значительный след во многих науках: математике, астрономии, биологии, физике, химии, увлекался кристаллографией и лингвистикой (расшифровал более 70 древних текстов, в том числе знаменитые клинописи ассирийского царя Тиглатпаласара). В 1833 году Уильям Тальбот «заболел» идеей фотографического процесса, а в 1834 году изобрел светочувствительную бумагу. Полученные на ней изображения закреплял раствором хлорида натрия (обычной поваренной солью) или идида калия. Позже он сконструировал камеру-обскуру с микроскопом и подсветкой и получил с ее помощью первый в истории позитивный отпечаток с негатива.

Судя по выражению кошачьей морды, до идиллии тут далеко, но несколько секунд друг друга потерпеть придется. Швейцария, 16 июля 1915 года.

Так что вопрос о том, кого все-таки считать «отцом фотографии» - довольно спорный. В 1835 году, спустя всего две недели после сенсационной публикации Луи Дагера о сделанном им открытии, сэр Тальбот продемонстрировал в королевском институте свои «фотографические картины», подтвердив миру, что ушел гораздо дальше примитивных дагеротипов французского коллеги.
Кстати, в 1846 году именно Тальбот опубликовал первый в истории фотоальбом «Кисть натуры». Примерно в это же время им было опубликовано еще одно занятное издание - сборник эпитафий на собачьих могилах. Так что отец фотографических снимков собак жаловал куда больше, чем знаменитый Луи Дагер. Все фотохудожники, специализирующиеся на собачьей натуре, вышли из знаменитого снимка Уильяма Генри Фокса Тальбота. Это так же бесспорно, как утверждение, что все русские прозаики второй половины XIX века «выросли из гоголевской шинели».

И еще одна заслуга Тальбота состоит в том, что именно он чутко почувствовав историческую конъюнктуру, основал первую студию, специализирующуюся на фотографировании собак. К тому же его изобретение позволяло в неограниченном количестве тиражировать снимки своих любимцев и рассылать их всем своим родным и знакомым. Обратите внимание, что, позируя перед камерой со своими собаками, многие владельцы с гордостью заставляют своих питомцев демонстрировать всему миру свои таланты - то на задние лапы усадят, то очки со шляпой напялят, трость или трубку в зубы сунут.
Пытаясь удивить потомков своими выдумками, затейники позапрошлого времени, наверное, даже не подозревали, что для нас, потомков, ценность их фотографических снимков совсем в другом - в тех деталях и штрихах, которые они до нас доносят. Как еще, например, можно проследить изменения в экстерьерах многих пород, которые спустя полтора столетия и узнать не так просто? Художник, орудуя кистью или карандашом, всегда субъективен, даже если стремится к фотографической точности, и только камера может донести до нас достоверный облик, в том числе и тех пород, которые человечество растеряло на своем историческом пути, когда за ненадобностью, когда по ротозейству. А когда и по глупости.

 

Эта композиция уже к концу XIX века становится канонической. Ребенок с поднятым пальчиком изображается на открытках и конфетных фантиках чаще, чем в разгар социализма Ильич с поднятой рукой

Первые десятилетия XX века. Автомобили уже не редкость, но еще можно встретить собак, запряженных в тачки молочников и зеленщиков. А парижские старьевщики разъезжают на целых дворняжьих упряжках.

Все тот же 1910 год. В бедных семьях собака уже не редкость, причем заводят не только работников и сторожей, но и «бесполезных» компаньонов, с которыми делят последний кусок. Где куча детей, там найдется и корочка для щенка.

Эту постановочную пробу 1890 года неизвестный автор назвал «Леди никотин».

История не сохранила имени этой собаки Эмиля Золя, хотя, наверняка, оно мелькает в его произведениях, ведь назвал Виктор Гюго литературного героя Гаврошем в честь своего кота. Автопортрет классика датируется 1898 годом.

Колониальная политика Англии в разгаре. Колонисты не расстаются со своими четвероногими друзьями, увозя их с собой, в дальние страны, а потом, оттуда, повезут в Англию диковинных заморских собак. Норвидж 1870-е годы.

Так никогда и не узнаем, перелетел ли тогда Таппи через речку или плюхнулся в воду. И месье Плитт уже не расскажет. Ему бы сейчас четырнадцатый десяток пошел.

Охотничьи аксессуары в конце XIX века имелись в каждой приличной фотостудии: шляпа с пером, ружье, чучело зайца и спокойная собака, готовая сфотографироваться с любым желающим.

Если медведя можно научить ездить на велосипеде, а зайца -зажигать спички, почему не доверить фотоаппарат умелым собачьим лапам?

 

 

Александр Хабургаев
Журнал "Друг" № 3(109) март 2003 г.
разрешение на публикацию получено у редакции журнала "Друг собак"
копирование запрещено