Восточноевропейская овчарка
О восточно-европейской овчарке
После 1940 года не появляются имена таких видающихся кинологов, как Шмидт, Языков, Вайсман, Гольц, Шидловский и др. В огне войны погибло много опытных экспертов и заводчиков, погибло до 85 % имевшихся тогда в нашей стране немецких овчарок, в том числе почти весь привозной материал. Удалось вывезти в Свердловскую область только собак из питомников Центральной школы военного собаководства и Центрального Совета ОСОАВИАХИМА CCСР, а такие несколько животных из Москвы.
После войны часть ценных в племенном отношении собак пришлось отдать для службы в милицию, пограничные и внутренние войска, ведомственную охрану. Небольшое число трофейных производителей из Германии не передали хороших показателей потомству.
Тем не менее, после августовской 1948 г. сессии ВАСХНИЛ, после победы “лысенковщины” и уничижения генетики - основной науки, используемой в разведении собак, особенно в начале 50-х годов во всех пособиях и руководствах стало провозглашаться о создании в CCСР на основании отбора и планового разведения немецкой овчарки нового, восточноевропейского типа. Собаки этого типа, как значилось во всех пособиях и книгах, более высокого роста, более крепкого телосложения, лучше физически развиты, более пригодны к практической работе, чем овчарки, культивируемые на Западе. Не было в литературе ни одного пункта, по которому восточноевропейская овчарка, как стали ее называть, не превосходила бы немецких овчарок Запада.
Ложному патриотизму и амбициозности отдельных руководителей страны, науки и кинологии необходимо было все свое, новое "передовое". Насаждалось мнение, что все это лучшее, новое и прогрессивное произведено в СССР.
Более того восточно-европейская овчарка явление не только кинологическое, но и социальное, характерное для “страны абсурдов”, каковой был CCСР. Оно стоит в одном ряду со строительством индустриальных гигантов в зоне вечной мерзлоты, возведением кукурузы в ранг агрокультуры №1, поворотом сибирских рек и другими “достижениями” победившего страну социализма.
1. Сначала был ввоз племенного материала из Германии, который по меркам немецких собаководов их самих не устраивал. Анализ родословных завезенных в то время производителей показывает, что почти все они происходили из линий и семейств, подвергавшихся критике Максом фон Штефаницем в середине 20-х годов. Это были за редким исключением переростки (от 68 до 71 см. в холке), часто - переразвитые собаки, тяжелого сложения, осветленного окраса, часто имели нарушения психики. Многие были инбредны на собак невысокого качества.
2. Происходило закрепление этих качеств в поколениях отечественного поголовья овчарок и их прогрессирование в сторону отклонения от стандарта.
3. Отсутствие критериев отбора и несоблюдение элементарных зоотехнических правил в племенном разведении (на фоне того, что в Германии уже с 1922 года существовала система ежегодного допуска в разведение) усугублялись отсутствием хорошей маточной базы и структуры породы.
4. Отсутствие лидера, - специалиста, “советского Штефаница”, который мог бы стать во главе этого дела, плюс ведомственный диктат и повсеместная “показуха”, бравада сиюминутными достижениями, подчас мнимыми.
5. Невежество, возведенное в ранг профессионализма: железный занавес, о котором упоминают все авторы, наступил только в 1941 году, до этого CCСР и Германия дружили, собаки там закупались регулярно и в большом количестве вплоть до начала 40-х годов, и при этом как-то не верится в отсутствие возможности перенимать знания и опыт, приобретать литературу, готовить специалистов. Ведь проводили экспертизу собак на наших довоенных выставках германские судьи, ведь публиковался в CCСР стандарт немецкой овчарки, статьи по этой породе, ведь существовали отечественные кинологические традиции и теоретическая база, заложенные еще Сабанеевым, затем Языковым, Вайсманом, Гольцем, Вавиловым, Кольцовым, Ильиным и другими учеными и кинологами.
СССР был обречен на восточно-европейскую овчарку, и как только настал политический момент, она появилась в одночасье. И никого не смущало даже то, что у большинства собак деды, а очень часто один или оба родителя были вывезены из Германии и были “немцами” и по бумаге и по факту.
Тот же А. П. Мазовер в книге “Племенное дело в служебном собаководстве” (1954 г.) пишет: “...Проведена большая селекционная работа по улучшению и совершенствованию конституциональных особенностей, экстерьера и служебных качеств немецкой овчарки, в результате чего порода сильно изменилась. Собаки стали крупнее (по германским стандартам предельный рост кобелей – 65 см, а высота в холке у наших лучших собак от 68 до 70 см) и хорошо приспособились к специфическим условиям использования... Собаки, культивируемые в CCСР, резко отличаются от западных - сырых, с вялым темпераментом, непригодных для универсального использования животных. Резкие отличия, появившиеся в результате длительной, целенаправленной культуры этой породы государственными питомниками и клубами служебного собаководства, дают нам полное право называть ее восточно-европейской овчаркой”.
И без того бедственное положение дел с породой усугубило принятие Федерацией служебного собаководства CCСР ряда постановлений. Так, одним из них допускалась возможность племенного использования кобелей - крипторхов (действовало до 1968 года), беззубых собак и собак нестандартного - палевого, тигрового и белого окрасов (действовало до 1974 года), была увеличена граница стандартного роста - до 72 см. в холке. В 1964 году был официально утвержден стандарт восточно-европейской овчарки (ВЕО).
Бессистемное разведение, которое на протяжении многих лет велось в СССР, изначальное отсутствие качественного материала и сильная политизированность собаководства привели к тому, что собаки советской популяции стали значительно отличаться от своих западных сородичей. И со временем это отличие все более усиливалось.
Такое положение дел не устраивало многих любителей породы и специалистов, и они пытались найти выход из создавшейся ситуации.