Тюлик
Тюлик
Шавка не сразу узнала Вову и Наташу. Как и её собственные сыновья, дети за год тоже выросли и изменились: стали высокими и худыми. Шавка не набросилась на людей с лаем, как это обычно делают плохо воспитанные собаки, не закричала на них, даже ушей не навострила.
Шавка приветливо замахала хвостом и стала принюхиваться, пытаясь вспомнить, когда и где она слышала эти сейчас почти незнакомые ей запахи, шедшие от новых детских сандалий. Потом, ласково улыбнувшись Вове и Наташе умными желтоватыми глазами, она пошла впереди. Её приветливое виляние хвостом и выражение глаз словно говорили: «Пока ещё я не вспомнила, кто вы. Но это ничего. Я вижу, что вы неплохие дети. Особенно ты, маленький сорванец с весёлыми чёрными глазками… Ты, видно, такой же озорник, как и мои сыновья…»
И, чтобы показать своё расположение к маленькому гостю, Шавка легонько лизнула горячим шершавым языком Вовину руку.
— Ай! — в восторге пискнул Вова и обхватил Шавку за голову.
— Ай! — вслед за ним пискнула и Наташа, но уже от страха, что Шавка укусит её брата.
Шавка с укором глянула на Наташу и легонько коснулась хвостом её платья, словно упрекнула: «А ты вот хоть и большая, а всё равно — девочка. Испугалась, а чего?»
Стараясь по-прежнему быть приветливой и гостеприимной, Шавка бежала на шаг впереди, махая хвостом и то и дело оглядываясь на гостей.
На крыльце, под старым креслом, спал, свернувшись в клубок на подстилке, щенок, Шавкин сын — седой, с чёрными подпалинами на боках. Он то ли не проснулся, то ли не обратил внимания на приезд новых гостей, но как лежал, так и остался лежать.
Понимая, как это нехорошо и невежливо, и, должно быть, чувствуя себя от этого ужасно неловко, Шавка подошла к нему, легонько потянула зубами за ухо и сказала коротко и сердито:
— Гыр!
Щенок вскочил и, испуганно оглядываясь вокруг, забился в угол за кресло.
— Тюлик! — в один голос закричали дети. — Какой он стал большой и худой!
— Тюлик, а кто же ещё, — погладил перепуганного щенка сторож дядя Иван. — Бедняга, вырасти-то вырос, а ума не нажил. — В голосе сторожа прозвучало искреннее сочувствие.
Словно поняв дядю Ивана, Шавка горестно опустила голову и нежно лизнула Тюлика в нос.
— Не поверите, такой трусливый пёс уродился, что прямо глядеть на него жалко. Представьте, петуха боится. Петух его совершенно забивает. У нас там во дворе такой генерал со шпорами расхаживает… Жеребёнка боится — он его однажды так лягнул, что бедняга отлетел, словно мячик. Родные братья и те загрызают его. Вот этот мой волкодав… — Дядя Иван показал на брата Тюлика. Тот сидел поодаль, подтянутый, злой, с острыми белыми зубами в розовом рту.
— Его у нас Разбоем прозвали. Злой, как чёрт, так и глядит, кого бы хватануть. Только меня и боится. Мы с ним вдвоём дачу сторожим. Сторож хо-о-ро-о-ший! Чужого человека и близко не подпустит. Не удержишь — в клочья разорвёт.
— А нас он тоже разорвёт в клочья? — подвинулся поближе к маме Вова. Он только было намерился погладить Разбоя, но тот так выразительно оскалил свои острые зубы, что Вовина рука в мгновение очутилась за спиной.
— Ну! — сердито повернулся к Разбою дядя Иван.
Разбой поджал хвост, опустил голову и, нехотя отойдя, сел под ёлкой.
Дядя Иван перекинул через плечо охотничье ружьё.
— Сегодня вы тут устраивайтесь, — сказал он гостям, — а завтра я вам покажу, где у нас боровики растут. Нынче их хоть косой коси…
Потом он свистнул Разбоя и пошёл с ним своей дорогой.
Пока взрослые носили в комнату вещи и устраивались, дети тем временем продолжали знакомиться с Шавкой и её сыновьями.
Прибежал коренастый и широкоплечий, как мать, рыжий Жулик. Не церемонясь, он сразу же обнюхал Вовину и Наташину одежду и лизнул печенье, которое Вова держал в руке. Потом Жулик с удовольствием проглотил это печенье и остановился перед детьми с видом бессовестного попрошайки: «А что вы мне ещё дадите?»
У Жулика не было никакой гордости. Это был обжора и лентяй. Целыми днями он торчал на пороге столовой, где питались все, кто жил в этом лесном доме отдыха. Ухитряясь первым получать все самые вкусные куски, Жулик с каждым днём толстел и становился совершенно безнадёжным лентяем.
Но, как и всякий проныра, толстый Жулик был хитрецом. Он умел прикинуться очень умным и добрым, в то время как его братья, Тюлик и Разбой, совершали самые очевидные глупости. Один невесть чего пугался и убегал от людей, а другой, злясь, что дачники возятся с его братом, рычал на них… Любила Жулика и баловала больше, чем других сыновей, и мать, Шавка. Этот лентяй и с ней умел быть ласковым и нежным. А какая мать устоит против этого?
Разбой имел смелый и независимый нрав. За него Шавка не беспокоилась. Свежую кость он добывал себе в битве. А вот Тюлик — о нём всегда болело Шавкино сердце. Он и рос такой худой и неудачный потому, что не умел за себя постоять. Уже на что Жулик лентяй и лежебока, а и он норовил вырвать из зубов Тюлика хоть чёрствый кусок хлеба. Лишь бы отобрать.
А что касается Разбоя, то он, как всякий, у кого есть сила и крепкие зубы, смотрел на Тюлика, как на ничтожество, и при всяком удобном случае готов был вырвать хоть шерсти клок…
Мать всё это видела и понимала. Оставшись вдвоём с Тюликом, она лизала его безобидную и всегда печальную морду и горевала: «Почему ты не такой, как твои братья?.. Всех боишься, ничего сам не можешь добиться. Тяжело тебе будет жить на свете, глупенький ты мой…»
Неуклюжего и трусливого Тюлика недолюбливали и взрослые дачники.
— На и тебе, недотёпа, — бросали они кусок чёрствого хлеба Тюлику.
А он обычно сидел где-нибудь поодаль, под кустом орешника, и лишь с грустью наблюдал, что происходило на крыльце, как лежал и облизывался после вкусной еды его брат, ласковый хитрец Жулик.
Когда в дом отдыха приехали дети, жизнь Тюлика переменилась. Дети сами не ели, а всё самое вкусное оставляли ему. При детях не осмеливались обижать Тюлика и его братья. Теперь и сам он почувствовал себя смелее.
Наверное, в благодарность за это каждый раз, когда дети ходили в грибы, Шавка коротким лаем звала Тюлика и всегда бежала следом за ними. Иногда увязывался и тянулся в хвосте за ними и Жулик, но жара и лень скоро возвращали его назад к столовой, в тенёк.
Случалось, что даже Разбой оставлял своего хозяина, дядю Ивана, и тоже бежал следом за матерью и братом.
Шавку радовали свои дети, и, что-то коротко приказав им на собачьем языке, она пускалась бегом по лесу поразмять свои старые ноги, разнюхать незнакомые следы, попугать глупых птенцов. Однако далеко от дачи она и сама не отлучалась, и сыновьям своим не разрешала. Словно знала, что детей одних заводить в лес опасно — могут заблудиться или чего-нибудь испугаться…
Однажды после завтрака, напрасно потратив время на поиски Тюлика этого недотёпу никогда нельзя было накормить вовремя, никогда он не торопился к еде, — дети взяли свои лукошки и пошли в грибы.
— Шавка! Тюлик! — позвали Вова и Наташа.
Шавка догнала их на тропинке, забежала вперёд и остановилась, словно показывая, что дальше она идти не может.
— Шавка, а где же Тюлик? — спросили дети.
Шавка озабоченно оглянулась вокруг, как бы показывая, что она и сама не знает, где Тюлик, что она искала его всё утро и не нашла.
— Пошли, Шава! — легонько толкнул её лукошком Вова.
— За нами, Шавка, — приказала ей и Наташа.
Шавка сделала вслед за детьми несколько шагов и остановилась, обеспокоенная чем-то, то и дело тревожно оглядываясь кругом.
— Ну, кому я говорю! — прикрикнула на неё Наташа.
Шавка вновь пробежала несколько шагов и снова остановилась, стала к чему-то прислушиваться, навострив уши.
— Ну!..
Но Шавка не послушалась детей. Подождав, пока Наташа и Вова спрячутся за поворотом, она быстренько свернула в лес и побежала, принюхиваясь к смешанному запаху следов своих сыновей и каких-то чужих запахов. То и дело она останавливалась и ловила многочисленные звуки леса, пытаясь услышать какую-нибудь весть о своём сыне…
Шавка выбежала на дорогу и, принюхиваясь, побежала в сторону соседнего села. Утром тут проехал воз со смазанными дёгтем колёсами. Недавно погнали на пастбище стадо коров… А вот слышны запахи её сыновей — Разбоя и Жулика. Сегодня они уже успели тут пробежать.
Не слышно было только следов Тюлика.
Он исчез ещё с вечера. Весь день он бегал за матерью, и, чтобы хоть ненадолго отвязаться от него, Шавка незаметно выбежала на тропинку, по которой пошли на речку дети…
Почему она так сделала — Шавке сейчас трудно было понять. Она не подумала о Тюлике и тогда, когда вернулась с речки. Наскоро поужинав, она свернулась в клубок под крыльцом столовой. Тюлика там не было, и это на какое-то мгновение её обеспокоило. Однако ломота в натруженных за день ногах заглушила беспокойство. Вспомнив, что в это время Тюлик обычно играет с детьми, Шавка перестала думать о нём и быстро заснула.
Проснулась она раньше, чем всегда, — от холода. Проснулась и поняла: холодно было потому, что под боком у неё не было Тюлика…
Шавка выползла из-под крыльца столовой, побежала к даче, хотя и знала, что обычно он спал там только днём. Тюлика возле дачи не было. Не прибежал он и на завтрак.
Не нашли его утром и дети, хотя и облазили все закоулки. Не было его и во время обеда, и вечером…
Шавка весь день почти ничего не ела. Ноги её болели от беготни в поисках Тюлика. За три дня она заметно похудела.
— Шавонька, не горюй! — утешали её дети, но сами они чуть не плакали так им жаль было бедного Тюлика.
— Пускай бы лучше этого толстого кабана Жулика украли, чем Тюлика, говорили дети. — А Тюлик такой глупенький, такой робкий…
Так же рассуждал и дядя Иван:
— Видишь, что значит — мать. И неудачное, и глупое, а дитя. Как жалеет…
Шавка слушала слова сочувствия, и в её умных глазах стояли слезы…
Тюлик вернулся неожиданно, когда уже была потеряна всякая надежда, что он вернётся. Прибежал под вечер, худой, осунувшийся и ещё более испуганный. Видно, нелегко ему было всю эту несчастную неделю.
Первыми увидели его в окно дети.
— Тюлик! Тюлик вернулся! — с отчаянным криком скатились они по лестнице со второго этажа.
— Тюлик! Тюлька! Где ты был? — обнимали его Вова и Наташа.
На крик сразу же прибежал Разбой. На этот раз он не рычал и не кусал Тюлика. Братья коротко лизнули друг дружке нос — такое, наверное, у собак приветствие — и разошлись. Разбой — к дяде Ивану, а Тюлик — к детям.
За Разбоем прибежал и толстый Жулик. Он, как котелка, стал вертеться вокруг Тюлика и беспрерывно лизать его — как и все толстяки, он всё же был добродушным созданием.
Шавка узнала о своей радости последней. Тюлик сам побежал ей навстречу. Они встретились без свидетелей, и никто не видел, какой была эта встреча. Только когда они возвращались к детям, Шавка держала свою постаревшую за эту неделю голову на худой сыновьей шее, словно боялась даже на мгновение отпустить от себя своё счастье…
Наташа, Вова и дядя Иван обступили Шавку с Тюликом.
— Тюля! Тюленька! Где же ты столько пропадал? — наперебой ласкали дети исхудалого беглеца.
— Гляди, глупый-глупый, а домой всё же вернулся. Нашёл дорогу! удовлетворённо попыхивая самокруткой, похвалил Тюлика дядя Иван.
Шавка поглядела на него с упрёком. Потом она перевела свой взгляд на сына, и её глаза стали нежными и гордыми. «Ну какой же он глупый?! Он же умница у меня!.. Он же такой умница!..» — так говорили счастливые глаза Шавки.
Василевич Алена 1978г.
Двухлетние дети и собаки одинаково воспринимают жесты
Маленькие дети и взрослые собаки из одной социальной среды почти одинаково реагируют на жесты. По крайней мере пока первым не исполнится три года. Пока человек приручал домашних животных, они освоили его систему коммуникации. Кошки, собаки и лошади хорошо ориентируются не только по голосовым командам и интонации, но и по жестам и
Четыре собачьих жизни
Говорят, у кошки 9 жизней. А вот, сколько их у собаки? Никогда об этом не слышала. Но знаю точно, что может быть больше одной. Сама тому свидетель. 4 жизни прожил пес из моего детства по кличке Пушок. Помню его как живого, хотя прошло около 30 лет, потому что дружба с этой собакой повлияла в дальнейшем на мою судьбу. Именно
Урс и Кэт. Четвероногие друзья
Юрий Яковлевич Яковлев Я что-то не слышал ни об одном мальчишке, который мог бы пробраться на дровяной склад и подойти к Урсу. Но я знаю девчонку, Кэт, — она может. Ребята говорят, что Кэт знает какое-то словечко. Но это ерунда. Я ее спрашивал. Она сморщила нос. Она всегда морщит нос, когда врут. Урс огромный. У него шерсть
Капризный Вася и послушный пёс Атос
Вася — ребёнок Прожил Вася на свете уже целых два года. И за этих целых два года Вася многому научился. Не всё ещё у него хорошо получалось, но Вася старался. И чем больше Вася старался, тем лучше у него всё получалось. Умел Вася ходить, говорить, есть. Но больше всего Вася любил капризничать. Это у него здорово получалось. Не
Собака
...Сизые сумерки прозрачно окутали поле, от земли, согретой за день солнцем, поднимался душный, тёплый запах. Медленно всходила красная, угрюмая луна, тёмная туча, формой подобная рыбе, неподвижно стояла на горизонте, разрезая диск луны, и луна казалась чашей, полной крови. Я шёл полем в маленький, сонный город и смотрел, как