Хищничество
Хищничество
«Кошки-мышки» — это древняя игра с серьезными задачами и последствиями. Когда котенок играет с раненой мышью, он в этой игре развивает врожденный добычный инстинкт, необходимый, чтобы вырасти в эффективного хищника и обеспечить пропитание для выживания и поддержания рода. Игра в «кошки-мышки» является настолько важным элементом, что стала нарицательной фразой для описания многих игр, в которые играют люди, равно как выражением, подразумевающим возможность значительной меры агрессии и злонамеренности в игре любого уровня. Большинство котят и щенков имеют врожденный инстинкт хватать и набрасываться на все, что движется в пределах досягаемости, и это поведение является сутью и основой добычного драйва. Заметьте, что провоцировать этот инстинкт будут и резиновый мяч или комок бумаги, так как реакцию преследования вызывает само движение, а не голод или природа объекта. По мере взросления животное становится достаточно эффективным хищником для обеспечения пропитания и воспроизводства, но этот процесс может потребовать нескольких месяцев или лет под руководством матери или стаи и является результатом многих проб и ошибок. Но врожденный добычный инстинкт, присутствующий изначально – это первооснова. Хищный инстинкт – это то, что заставляет терьера убивать крысу, лису – преследовать кролика, а волчью стаю – гнать оленя или лося.
Тренеры и заводчики имеют склонность думать о защитном поведении собак – «добыче» и «защите» — как о простом одномерном континууме. Мы говорим, что собака является преимущественно такой или сякой и описываем основу характера собаки как, например, пропорцию 60/40 соотношения добычного и защитного поведения. В действительности это чрезвычайное упрощение комплексных процессов. Так называемый добычный драйв — это реализация целой последовательности инстинктивных актов хищника, приводящих к кульминации в виде поедании добычи как пищи. Процессы защиты, борьбы или бегства, являются также сложным набором взаимосвязанных актов. Эти отдельные процессы с различными целями – обеспечить пищу для пропитания и избежать того, чтобы стать пищей для другого хищника. Их общность в том, что инстинктивные защитные акции развивались, с одной стороны, как средство не стать съеденным, а с другой — как способ реагирования на угрозу агрессии со стороны представителя своего же вида из-за притязаний на территорию, сексуальное преимущество или социальный ранг.
Большинство собак станут преследовать бегущую кошку, и если кошка будет схвачена, собака убьет ее. Но если кошка внезапно развернется и станет в стойку, собака может прийти в замешательство: поскольку непосредственной причиной погони было бегство, то если оно прекратится, может исчезнуть и драйв. В этом сценарии собака начинает реализовывать классическую цепочку инстинктивного поведения хищника, но в момент разворота кошки перед собакой возникает развилка в принятии решения — доводить ли дело до конца и убить кошку, или же переключиться в режим защиты, в котором вариантами поведения будет борьба или бегство. Это драматическая смена режима будет определяться главным образом тем, «из чего сделана собака», что демонстрировал первоначальный «тест мужества» в шутцхунде (побег фигуранта с последующим разворотом на собаку), который сегодня принесен в жертву на алтарь политкорректности.
Этот врожденный инстинкт преследования и убийства является основополагающим для всех хищных животных, столь значительным, что общепринято считать пастушескую работу (хердинг) собаки как возникшую изначально посредством адаптации этого комплекса инстинктивных процессов. Современные подружейные собаки, ретриверы и пойнтеры, равно как охранники стада и полицейские породы, также были созданы путем модификации хищнических инстинктивных процессов через селективное разведение. Когда собака делает хватку и треплет (трясет из стороны в сторону) руку или рукав, вполне резонно видеть в этом проявление многовекового охотничьего инстинкта, где треплющие движения предназначены для того, чтобы сломать спину или шею жертве.
В процессе эволюции полицейских пород мы выборочно адаптируем как элементы комплекса примитивных хищнических процессов, так и защитные инстинкты, которые развивались, чтобы давать возможность уклоняться от хищников и справляться с внутривидовой агрессией. Точно так, как огромное разнообразие наших пород собак – от крупного и тяжеловесного мастиффа до миниатюрного пуделя – обусловлено потенциалом фундаментальных генетических ресурсов, так и моральные и поведенческие качества полицейских собак являются их врожденным следствием, которое активируется человеком посредством селективного разведения. Поскольку этот процесс проходил на протяжении всего лишь нескольких столетий или тысячелетий — слишком короткого периода для случайных генетических мутаций, чтобы они могли стать его движущей силой, — мы знаем, что всего лишь переупорядочили то, что уже было представлено в первобытном древнем генетическом пуле – проявляя предпочтение одному или подавляя другое.
Кроме того, несмотря на имеющуюся у всех животных примитивную реакцию бегства или борьбы, добыча может проявить агрессивное поведение наравне с хищником, когда чувствует себя загнанной в угол, [демонстрируя более сложную форму инстинктивного поведения]. Таким же образом «продвинутые» функции полицейских собак, такие как обыск здания или задержание подозреваемого, основываются на сложном комплексе охотничьих инстинктов и реакций.
Этологи, такие как Коппингер[1], представляют хищнический процесс как комплексную последовательность инстинктивных действий, которые они называют моторными шаблонами. В более общем виде, применимом ко всем хищникам, охотничий или добычный процесс описывается последовательностью:
поиск > наблюдение > выслеживание (подкрадывание) > преследование > нападение-захват > укус-умерщвление жертвы > раздирание добычи > поедание
Некоторые моторные шаблоны, или реакции, могут опускаться или, наоборот, акцентироваться при реализации этого сценария, для его адаптации к конкретным ситуациям в реальной природе с ее разнообразными факторами, таким как особенности территории, самого хищника или его добычи. Как правило, большие кошки лучше проявляют себя в фазах наблюдения и выслеживания, так как будучи быстрыми в начале преследования, они и быстро устают. Если леопард не сможет подкрасться к своей добыче достаточно близко, он, вероятно, отправится в кровать голодным. Для волка это не столь существенно, и волчья стая достаточно часто способна преследовать свою добычу на значительные дистанции.
Схожим путем, подавляя или активизируя инстинктивные хищные моторные шаблоны посредством селективного разведения и тренинга, люди создают линии и породы собак для специфических задач в соответствии со своими нуждами и обстоятельствами. Возможно, наиболее важной особенностью этого процесса для практического заводчика и тренера рабочих собак является то, что конфигурация этих шаблонов у взрослого животного хотя и зависит от генетического потенциала, но образуется и затвердевает в ходе импринтинга. Собаки — охранники стада почти не проявляют физической склонности к наблюдению и выслеживанию, поскольку являются интегрированной частью стада в результате импринтинга, а отдельные особи, отделенные от стада в течение очень короткого периода импринтинга, становятся бесполезными в роли охранников. Знаменитое поведение наблюдения и выслеживания, демонстрируемое бордер-колли, является наиболее ярким его проявлением, а также иллюстрацией того, насколько фундаментально пастушеская работа в своих многообразных формах является всего лишь отдельным, отобранным в ходе импринтинга, проявлением древних хищнических процессов.
Как столь выразительно заметил Коппингер, этот процесс является ключом к разрешению старого спора между природой и воспитанием (nature versus nurture, то есть между тем, чем индивидуум обладает от рождения и тем, что он приобретает или утрачивает в ходе онтогенеза. – Прим.пер.). То есть существуют не только природная и воспитательная части процесса, являющиеся двумя сторонами одной и той же монеты, но также важнейший компонент воспитательного процесса – импринтинг – имеющий место в течение нескольких критически важных и ограниченных во времени дней и недель. И есть только один шанс для того, чтобы он прошел правильно. Наиболее важной является природная составляющая: индивидуум должен обладать врожденными склонностями к тому, что активизируется в ходе импринтинга. Тот, кто попытается вырастить из бордер-колли охранника, а из коммодора пастуха, лишь неизбежно погубит двух, без сомнения превосходных, собак.[2]
Первая фаза в процессе хищничества (поиск) — это высматривание, активный поиск потенциального животного-добычи или залегание в ее ожидании. Фаза наблюдения, которая ярко выражена у бордер-колли при контакте глазами, это сложный процесс, с которого начинается непосредственный контакт (схватка).
Выслеживание (подкрадывание) — это попытка украдкой приблизиться к жертве так близко, насколько возможно; эта фаза критически важна для больших кошек, так как они обладают невероятной скоростью на коротких, ограниченной дальности, дистанциях – либо кошка достигнет успеха на отрезке в несколько сотен футов либо потерпит неудачу. Подкрадывание, возможно, не столь важно для менее скоростных, но более выносливых хищников, например волка. Первобытный человек развил в себе упорство, или стратегию выносливости, при которой он просто преследовал выбранную жертву, такую как антилопа, держа ее в поле зрения или идя по ее следу до тех пор, пока она не падала от изнеможения, после чего человек мог просто подойти и убить ее. Вероятно, подкрадывание здесь играло незначительную роль либо вообще не являлось элементом данного способа охоты.
Преследование – это суть охоты, и в соответствие с физическим сложением хищника, компромиссом между его первоначальной скоростью и выносливостью, оно может продолжаться от нескольких секунд до многих часов. Даже человек приспособил этот примитивный хищнический процесс к своим эволюционным возможностям и нуждам. Из-за более высокой эффективности бега на двух ногах на дальние дистанции по сравнению с четвероногой поступью обычной для человека добычи, обитающей в теплом климате, появился способ охоты, при котором достаточно преследовать выбранное животное до тех пор, пока оно не падет от изнеможения, вызванного перегревом. В данном случае фазы поиска и подкрадывания хищнического процесса имеют минимальное значение по сравнению с фазой преследования. По аналогии, нападение-захват и умерщвляющий укус не являются критически важными стадиями при охоте на павшее от перегрева животное-цель.
Захват и умерщвляющий укус могут быть, по сути, единой фазой у мощных хищников, например, у тигра, который убивает жертву за несколько секунд в конце погони, но могут быть и разделены, как при охоте волчьей стаи, загоняющей в угол лося или доводя его до изнеможения. Процесс раздирания добычи — это разрывание туши или все еще живого животного для последующего поедания. У некоторых охотничьих собак, таких как пойнтеры, хищнический процесс осуществляется только в пределах поиска и наблюдения, а преследование не начинается до команды охотника. Ретривер воздерживается от захватывающего укуса, но должен вернуться к охотнику и принести добычу, опустив фазы умерщвления, разрывания и поедания. В терминологии охотников, следует разводить и тренировать ретривера для получения «мягкой пасти». Охотничьи собаки, избегающие на практике умерщвлять добычу, часто разводятся под задачу отказа от этой фазы, то есть чтобы не разрывать и не поедать тушу.
Для полицейской собаки первая фаза — это поиск, например, в здании или в поле. Процессы наблюдения и подкрадывания у нее в значительной степени подавлены в ходе разведения и тренинга, а преследование должно завершаться в чистом захватывающем укусе, или хватке, и быстро останавливаться, прежде чем приведет к увечьям в фазе смертельного укуса; иными словами, собака не должна терзать руку или ногу задержанного, нанося ему сильные ранения.
Занимаясь развитием рабочих видов или официальных пород собак, человек с помощью селекции усилил проявление различных стадий хищнической последовательности в своих рабочих собаках или, наоборот, подавил их, подчас почти до полного исчезновения. Пастушья собака типа бордер-колли имеет огромную склонностью смотреть в глаза, чтобы устрашать и контролировать овцу, и может в критический момент пойти на захватывающий укус, но убийство овцы на практике – это серьезный отрицательный инцидент. (Частный случай непреднамеренного убийства овцы в определенных обстоятельствах может считаться неизбежным побочным эффектом, необходимым для поддержания дисциплины, но пастушья собака, имеющая привычку убивать овец, должна быть выбракована.) Во время охоты пойнтер, осуществивший подкрадывание, не должен совершать следующий шаг – преследование — которое может спугнуть птиц и привести к неудачному выстрелу охотника. В эпоху до огнестрельного оружия, и даже сегодня, в целях борьбы против хищников и вредителей, у некоторых собак путем разведения поддерживается полный хищнический цикл, включающий умерщвление добычи. Идеальная же полицейская собака должна остановиться в фазе захватывающего укуса; таким образом, если она треплет рукав или костюм способом, аналогичным используемому для того, чтобы сломать хребет животного-добычи, то это недостаток. Множество специализаций разных рабочих пород могу быть убедительно объяснены как активизация или подавление с помощью разведения этих моторных шаблонов в разных комбинациях.
Цепочка добычного драйва (хищнического поведения) является фундаментом для защитного тренинга в силу того, что изначально мотивирует собаку на борьбу с противником, находящимся на удалении от нее. Врожденная модель защитного поведения не видит никакого резона в том, чтобы преследовать далеко отстоящего противника. В природе, когда противник прекратил бой и отступил, почти всегда инстинктивная – и рациональная – реакция другой стороны в том, чтобы прекратить борьбу, что дает противоборствующим сторонам возможность сохранить себя ради будущей жизни. В известном смысле, когда человек, используя селекцию и тренинг, создает собак, стремящихся догнать находящегося на расстоянии человека-противника и бороться с ним, и получающих от этого удовольствие, он порождает нечто выходящее за рамки естественного поведения.
Вполне резонно считать, что собака, стремящаяся войти на чужую территорию, удаляясь от своего проводника, и атаковать противника, который не представляет непосредственной угрозы для нее самой, проводника или домашней территории, движима первобытным охотничьим, или добычным, драйвом. И в этом есть элемент истины. Но, так как наше последующее обсуждение касается драйва борьбы, здесь должно иметь место не только это. Собака в природе охотится ради пищи и, таким образом, отдает предпочтение более легкой добыче — старой, слабой, раненой. Когда потенциальная добыча, такая как олень или другое крупное животное, показывает силу и способность к обороне, волк с хорошим инстинктом самосохранения отступает в поисках более легкой добычи, так как лучше день поголодать, нежели идти на риск получить травму, могущую привести к гибели, и это удерживает волка от продолжения охоты. Добычный драйв нацелен на поиск слабого и испуганного, но склонен отказаться от добычи, демонстрирующей силу, ибо к этому его двигают приоритеты естественного отбора. Таким образом, эффективная полицейская или патрульная собака должна иметь некое дополнительное качество, не вписывающееся в систему измерения естественного охотничьего, или добычного, драйва, которое дает ей надежную возможность, чтобы преодолеть дистанцию и вступить в борьбу с врагом, который развернулся и захотел агрессивно обороняться.
Игровые объекты
О добычном драйве зачастую думают как о простом стремлении схватить мячик или иной движущийся объект, но это крайне примитивное представление. Многие из спортивных собак готовы бесконечно реагировать на бросаемый мяч, конг или фризби, и многие тренеры используют это в качестве вознаграждения или для поднятия энтузиазма и драйва. С другой стороны, наш первый бувье имел очень низкий драйв в отношении мяча или хватания чего-либо, и на практике, после второго или третьего выброса объекта, уносил его в кусты и закапывал. При этом он был собакой, очень агрессивной по отношению к человеку, находящемуся на расстоянии. Это было более тридцати лет назад, и это не было чем-то особенным среди других пород в ту эпоху. Хотя стало модным разводить собак, мотивированных на хватание объекта, многие считают, что эта мода стала следствием спортивных успехов, но не факт, что это является важным, в долгосрочной перспективе, для реальных служебных полицейских собак.
Слова «игра» и «добыча» (play & prey) фокусируются несколько на различных аспектах темперамента собаки и спектре ее реакций, и в целом достаточно сложно однозначно сформулировать различие между ними. Но я убежден, что это различие существует, и оно существенно. Отдельно взятые собаки, в том числе собаки с огромным практическим потенциалом, могут показывать значительную вариабельность в поведении: некоторые отличные собаки будут проявлять большую склонность хватать мячи и конги, но другие, возможно, даже обладающие гораздо более высоким реальным потенциалом для серьезной защитной работы, будут демонстрировать лишь незначительный интерес к таким объектам, а то и его отсутствие. Сегодня существуют тренеры, которые будут заявлять, что какая-либо молодая собака является плохим кандидатом, так как не ведет себя ожидаемым образом, — и все из-за того, что это не реплика предыдущей собаки или модных методов тренинга. Но зачастую проблемой здесь является не собака, а примитивно мыслящий тренер, тренер «одного метода», который отвергает хорошую собаку из-за своей ограниченности, отсутствия способности иметь дело с разнообразием рабочих собак. Существующая сегодня в спорте тенденция все более опираться на простой добычный драйв становится серьезной проблемой для мира полицейских собак.
Многие собаки с серьезным реальным потенциалом мирового уровня демонстрируют относительно низкий драйв на мяч или аналогичный объект, но получив правильную подготовку, будут преследовать человека-противника на экстремальной дистанции от проводника, набирая силу и скорость с каждым шагом. Это точно не реакция на страх или потребность в защите, и это не экстраполяция объектно-ассоциированного игрового драйва. Несомненно, что нечто более фундаментальное и в определенном смысле неестественное для волка, играет здесь роль. Всего лишь присваивая этому ярлык добычного драйва или драйва борьбы (который мы должны вскоре обсудить), мы не вносим реальное фундаментальное понимание в этот скрытый феномен.
[1] Более подробно этот вопрос обсуждается в разделе 6 книги Коппингеров, которую я настоятельно рекомендую читателю приобрести и изучить. (Coppinger & Coppinger 2001)
Взгляд Хельмута Райзера на мотивации, используемые в обучении защите
Борьба или бегство
Памятка воспитателя-дрессировщика при общении со щенком
Почему так важно играть со щенком мячиком на веревочке?
Игра с собакой