Собиратели чистоты
Собиратели чистоты
Ознакомившись с профессиями, распространенными в викторианском Лондоне, вы уже не будете жаловаться на собственную карьеру. Всю дорогу на работу вы будете весело насвистывать, а на рабочем месте облобызаете коллег-интриганов, секретаршу-идиотку и шефа-самодура. Потому что вам очень, очень повезло. Если бы вы жили в Лондоне в середине 19го века, все могло оказаться гораздо хуже. Ведь наше знакомство со странными и неприятными викторианскими профессиями начнется с профессии собирателя собачьего помета. Тех, кто посвятил свою жизнь собиранию собачьих экскрементов, называли pure finders — собиратели чистоты. Этот эвфемизм возник в связи с тем, что собачий кал, наравне с птичьим пометом, использовали для очищения шкур в кожевенных мастерских. Вдобавок, «собиратель чистот» звучит гораздо внушительнее, чем «собиратель нечистот».
В самом факте собирания столь неприглядной субстанции нет ничего странного. Англичане 19го века все пускали в оборот — и кости, и засаленные тряпки, и бумажный мусор, и ржавые гвозди, и сломанные зонтики, и окурки. По грязным улицам рыскали мусорщики, которые обычно специализировались на каком-то определенном виде отходов. От рода их деятельности зависел как распорядок их дня, так и внешний вид, а также уровень дохода.
По подсчетам журналиста Генри Мэйхью, изучавшего лондонскую бедноту в 1840х, в городе работало около 240 «собирателей чистоты». В их числе были, в основном, нищие старики и старухи, не способные заниматься иным трудом, например, торговать. Впрочем, бродить по городу с утра до вечера, то и дело нагибаясь, было занятием не из легких. Кроме того, так подрабатывали ирландцы, запрудившие Лондон после «картофельного голода». Их дети собирали кости и тряпки, но если в поле зрения попадал собачий помет, его тоже подбирали.
Разницу между собирателями обычного мусора и собирателями помета можно было определить на глаз. У первых за плечами был мешок, а в руках остроконечная палка, которой они ворошили груды мусора. Их встречали в темных переулках, куда выливали помои и выносили сор. В отличие от своих коллег, «собиратели чистоты» ходили повсюду, ведь собакам закон не писан и место для туалета они выбирают произвольно. С собой «собиратели чистоты» носили объемистую корзину с крышкой, чтобы не оскорблять прохожих ее содержимым. Иногда на правую руку они натягивали кожаную перчатку, но гораздо чаще обходились без перчаток. Вымыть руку проще, чем возиться со стиркой.
Преуспевающий мусорщик в день мог насобирать полное ведро помета, которое затем продавал в кожевенную мастерскую. Полное ведро стоило от 8 пенни до шиллинга в зависимости от качества продукта. Да-да, в этом ремесле тоже были свои критерии. Кожевенники сообщали поставщикам, помет какого цвета и консистенции они предпочитают. Но как и в любой профессии, здесь не обходилось без мошенничества. Нечистые на руку собиратели отколупывали строительный раствор со стен домов и смешивали его с собачьим пометом для большего веса или лучшей консистенции. В некоторых случаях, они и вовсе скатывали известку в шарики и заменяли ими искомый продукт. Процветал также блат: к примеру, можно было договориться с владельцами питомников и, не тратя особых усилий, выгребать оттуда собачий помет. Впрочем, не все кожевенники принимали такой товар. Собак в питомниках кормили всякой гадостью, а это в свою очередь отражалось на продуктах их жизнедеятельности.
Владельцы маленьких мастерских могли и сами заниматься сбором нечистот, но уж очень хлопотным и не престижным было это дело, так что помет предпочитали все же скупать у поставщиков. Из-за высокого содержания щелочей, помет применялся в дубильном процессе. Сначала работник втирал его в шкуру, снаружи и изнутри. Это делалось для того, чтобы «очистить» шкуру, отсюда и название «чистота». Затем шкуру подвешивали сушиться, а помет помогал вытягивать из нее влагу. После просушки, помет соскребали. Таким образом очищали кожу, которая шла на изготовление обуви, перчаток, книжных переплетов и т. д. Выдубленная кожа была невысокого качества и сохраняла неприятный запах, так что изделия из нееценились недорого. Тем не менее, этот бизнес процветал.
Во время своих экспедиций по трущобам Лондона , Генри Мэйхью взял интервью у престарелой собирательницы помета. Старушка ютилась в комнатенке с разбитыми окнами, заткнутыми грязным тряпьем. По словам журналиста, она и сама напоминала груду тряпья и грязи. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что старушка грамотна, изъясняется на правильном английском и в целом отличается от грубых лондонских нищих.
Ее история одновременно и печальна, и типична для лондонских мусорщиков. Отец был молочником и держал коровник. В семье водились деньги, так что дочка до 14 лет ходила в школу. Но когда отец умер, о школьных занятиях не могло быть и речи — девочке пришлось стать подспорьем матери. Дела пошли из рук вон плохо, коровы начали умирать, и, чтобы совсем без гроша не остаться, мать снова вышла замуж. Отчим обращался с девушкой так плохо, что она и сама поспешила под венец. Ее мужем был моряк. В первые годы после свадьбы они жили в относительном достатке: муж ненадолго уходил в море, а когда возвращался, отдавал супруге половину заработка. Но случилось несчастье — моряка насильно завербовали в военный флот, и домой он уже не вернулся. Вскоре до жены донеслись вести о его кончине. Женщина пошла в услужение, но через несколько лет снова вышла замуж. Казалось, уж теперь-то все будет благополучно, однако судьба распорядилась иначе: в самом расцвете сил мужа разбил паралич. У бедняги парализовало половину тела, и, в придачу, он едва не ослеп. Заниматься физическим трудом он уже не мог. Понемногу супруги проели остатки сбережений и распродали имущество. Исчерпав все возможности, муж решил собирать «чистоту». Поначалу эта профессия показалось женщине тошнотворной. После первой же попытки она потеряла аппетит и надолго забросила это занятие. Муж продолжал собирать помет в одиночку. К сожалению, он едва ноги передвигал, так что женщина махнула рукой на брезгливость и присоединилась к нему. По словам старушки, 15 лет назад, когда она только начала собирать помет, за него платили немалые деньги, но с тех пор цены значительно упали. А 6 лет назад умер ее муж — у него были такие приступы кашля, что изо рта хлестала кровь. Из их восьмерых детей в живых не осталось никого, так что теперь несчастная старушка вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь. Но несмотря на голод и ужасные условия жизни, она не собиралась сдаваться в работный дом. Каким бы изнурительным ни был их труд, лондонцы предпочитали свободную городскую жизнь полутюремному существованию за стенами работного дома.
Henry Mayhew, London Labour and the London Poor
ВК "Французский бульдог - L'amour en fran?ais!"
Собачники и общество. Причина конфликта
Интересно, а когда собачники и их домашние собаки успели так сильно насолить нашему обществу? Ведь уровень нетерпимости, и неприкрытой ненависти, порой носит какие-то чудовищные масштабы. Наше общество легко смирилось, или даже сделало нормой по-настоящему неприемлемые вещи, но принять собаку и его владельца никак не может. Я с
Почему у собак не замерзают лапы?
Тепло из собачьих лап не уходит благодаря особой организации кровеносных сосудов: венозные сосуды перехватывают тепло из артерий, не давая ему улетучиться в окружающее пространство. Почему у собак, бегающих по снегу или льду, не замерзают лапы? Все знают, что шерсти на подушечках у собак нет — а значит, нет и изоляции от холода.
Лизание и другие проявления ласки у собак
С момента рождения щенка облизывает мать. Облизывание - метод поддержания чистоты. Собаки ласково лижутся друг с другом, чистят себя, облизывая потные или больные места. Лизание - жест дружелюбия. Касание тоже является проявлением ласки. Чтобы приласкаться к матери, щенок тычется носом в угол ее рта и лижет ее. Когда собака
Школы по подготовке собак для санитарной и караульной службы
Школы по подготовке собак для санитарной и караульной службы, а также службы связи, в нашей стране возникли в середине 20-х годов прошлого века. И в большинстве из них предпочитали работать только с немецкими овчарками. Правда, были случаи и привлечения к работе кавказских и южнорусских овчарок, доберманов, лаек, ротвейлеров,
О собачьих боях и их истории
"Два готовых действовать тела, Два взгляда смотрящих в упор. Зубы лезвия цвета мела, Каждый другому готов дать отпор. Повод для драки желание хозяев, Он сделает выбор свой, Обрекая кого-то на боль и страдания, Отпуская его в последний собачий бой..." В начале 90-х среди так называемых "новых русских" были
